Entry tags:
Встретились
Сегодня утром отвез жену на работу и зашел на рыночек, там, недалеко, что внутри квартала, который в городе называют "Пентагон".
В этом квартале давали квартиры офицерам светлой памяти Ставропольского летного училища СВВАУЛШ, потому так и прозвали этот квартал. Теперь ни квартир там не "дают", ни училища нет, за ненадобностью, надо понимать, и многих из получателей этих квартир тоже нет, ибо уже отправились они в Страну Вечных Полетов.
Казалось бы что такого, ну "Пентагон", ну рыночек... А того там такого, что как будто в другой Мир попадаешь, в Мир Теней. Много народу толчется на рыночке, где торговля ведется с багажников недороогих убитеньких машин и прочих "Пирожков". И самое главное то, что все люди одного примерно возраста. Большинство, это пожилые и очень пожилые женщины и старушки, с лицами, на которых множество иероглифов, по которым можно жизнь прочитать. Это жены бывших офицеров летного училища, в которое я попал молодым зеленым лейтенантиком по распределению. И жены эти были тогда молодыми, красивыми и радовались жизни. А теперь тени.
Даже сама атмосфера на этом рыночке приводит в замешательство. Нет привычного рыночного шума, гвалта и суеты, люди разговаривают вполголоса, тихо становятся в небольшие очереди к багажникам "девяток" и "шестерок", интересуются ценами, между собой почти не коммуницируют, оттого, наверное, что все давнно друг друга знают, и все уже сказано-пересказано. Я довольно долго думал, что мне это напоминает и наконец понял. Так люди ведут себя на похоронах, когда толпятся у подъезда в ожидании "выноса" и сдержанно обмениваются парой слов. Невеселая ассоциация, но другого в голову ничего не приходит.
И вот вижу - в очереди к машине, которая хлебом торгует, стоит знакомое лицо. Подхожу, спрашиваю, - Валера? Литвинов? Да, - говорит, и смотрит выжидательно. - Не узнаешь чтоли? - Н-нет. - Третья эскадрилья, Юра, техник по РЭО... - А-а-а-а, Юра, здравствуй, дорогой, не узнал! Меняемся, да... Сколько ж это прошло? Лет тридцать с лихуем!
И дальше обычный в таких случаях разговор. А Колю Николаева помнишь? Умер. А комэску нашего, Стрыгина встречал? А Толик Чистоусов слыхал что отчебучил? Сначала во взводные ушел, а потом все бросил и в батюшки подался. А потом в Чечню поехал, там его и грохнули, узнали, что он бывший военный, знаешь где похоронен? И так далее и тому подобное. Интересно, что Валеру я помню молодым, деловитым. Тогда редко у кого своя машина была, а он ездил на Москвичике 407-м. Не Жигули, конечно, но это четыре колеса, которые придавали жизни совсем другой вкус, как специи в чахохбили, без которых чахохбили, это просто тушеная курица. Наличие машины в те годы как бы характеризует. И вот теперь он тоже тихий. Говорит и улыбается даже, но как-то неуверенно, покорно что ли.
И почувствовал я, что верная ассоциация у меня возникла. Не рынок это, а портал межту Этим Светом и Тем.
Поговорили мы о том, о сем, дипломатично обойдя "украинский вопрос", обменялись телефонами пожали руки и расстались. И осталоась у меня смесь из двух чувств.
Одно - светлое чувство радости встречи с человеком с которым приходилось хлеб делить. А второе... И говорить про него не хочется, угнетает оно. Не так, чтобы сильно, но все-таки.
В этом квартале давали квартиры офицерам светлой памяти Ставропольского летного училища СВВАУЛШ, потому так и прозвали этот квартал. Теперь ни квартир там не "дают", ни училища нет, за ненадобностью, надо понимать, и многих из получателей этих квартир тоже нет, ибо уже отправились они в Страну Вечных Полетов.
Казалось бы что такого, ну "Пентагон", ну рыночек... А того там такого, что как будто в другой Мир попадаешь, в Мир Теней. Много народу толчется на рыночке, где торговля ведется с багажников недороогих убитеньких машин и прочих "Пирожков". И самое главное то, что все люди одного примерно возраста. Большинство, это пожилые и очень пожилые женщины и старушки, с лицами, на которых множество иероглифов, по которым можно жизнь прочитать. Это жены бывших офицеров летного училища, в которое я попал молодым зеленым лейтенантиком по распределению. И жены эти были тогда молодыми, красивыми и радовались жизни. А теперь тени.
Даже сама атмосфера на этом рыночке приводит в замешательство. Нет привычного рыночного шума, гвалта и суеты, люди разговаривают вполголоса, тихо становятся в небольшие очереди к багажникам "девяток" и "шестерок", интересуются ценами, между собой почти не коммуницируют, оттого, наверное, что все давнно друг друга знают, и все уже сказано-пересказано. Я довольно долго думал, что мне это напоминает и наконец понял. Так люди ведут себя на похоронах, когда толпятся у подъезда в ожидании "выноса" и сдержанно обмениваются парой слов. Невеселая ассоциация, но другого в голову ничего не приходит.
И вот вижу - в очереди к машине, которая хлебом торгует, стоит знакомое лицо. Подхожу, спрашиваю, - Валера? Литвинов? Да, - говорит, и смотрит выжидательно. - Не узнаешь чтоли? - Н-нет. - Третья эскадрилья, Юра, техник по РЭО... - А-а-а-а, Юра, здравствуй, дорогой, не узнал! Меняемся, да... Сколько ж это прошло? Лет тридцать с лихуем!
И дальше обычный в таких случаях разговор. А Колю Николаева помнишь? Умер. А комэску нашего, Стрыгина встречал? А Толик Чистоусов слыхал что отчебучил? Сначала во взводные ушел, а потом все бросил и в батюшки подался. А потом в Чечню поехал, там его и грохнули, узнали, что он бывший военный, знаешь где похоронен? И так далее и тому подобное. Интересно, что Валеру я помню молодым, деловитым. Тогда редко у кого своя машина была, а он ездил на Москвичике 407-м. Не Жигули, конечно, но это четыре колеса, которые придавали жизни совсем другой вкус, как специи в чахохбили, без которых чахохбили, это просто тушеная курица. Наличие машины в те годы как бы характеризует. И вот теперь он тоже тихий. Говорит и улыбается даже, но как-то неуверенно, покорно что ли.
И почувствовал я, что верная ассоциация у меня возникла. Не рынок это, а портал межту Этим Светом и Тем.
Поговорили мы о том, о сем, дипломатично обойдя "украинский вопрос", обменялись телефонами пожали руки и расстались. И осталоась у меня смесь из двух чувств.
Одно - светлое чувство радости встречи с человеком с которым приходилось хлеб делить. А второе... И говорить про него не хочется, угнетает оно. Не так, чтобы сильно, но все-таки.